Живая вода

Поэзия Имама Рухоллы Хомейни (1902–1989) исполнена иносказаний, глубоких прозрений о сущности бытия, о предназначении человека и драматической истории его богоискательства. По языку и стилю она близка к образцам классической персидской поэзии. Этому не следует удивляться: тысячелетняя история литературы выковала прочную традицию, которой многие поэты следуют до сих пор. Для неискушенного читателя стихи поэтов, принадлежащих к разным эпохам, нередко кажутся столь схожими между собой, что, не зная автора, можно ошибиться в определении даты произведения на несколько столетий. Способствует такому «обману зрения» еще и то, что язык персидской поэзии за одиннадцать веков ее существования изменился очень мало. Мало изменилась за минувшие столетия и тематика поэзии. Мотивы, знакомые русскому читателю по рубайату Хайяма (призывы пить вино, наслаждаться обществом красавицы и помнить о бренности мира), сюжеты, встречавшиеся в газелях Хафиза (муки неразделенной любви, небрежение всеми условностями, одобрение бесшабашного пьяницы-ринда, мистический смысл винопития и даруемой им духовной свободы), несмотря на бесконечные – многовековые – перепевы, не утратили своей прелести для слуха и глаза читателей и в двадцать первом веке. Эти мотивы в изобилии рассыпаны и в стихах Имама. Такая поэзия всегда служила удовлетворению духовных запросов всех слоев общества.